…памяти Н. Г.

​

​

Этот хилый болезненный мальчик
верит в то, что сильнее дождей.
Век двадцатый драконом маячит
из легенд африканских вождей.
Не сойдутся порядок и хаос,
если он не научится сам
быть царём… Мокнет… жизнь колыхаясь,
речь опять предпочтя словесам.
И пускай не царём, пусть героем,
пусть своих же стихов и легенд,
не в стихах награждённый Георгием.
Дождь притихнет не как комплимент.

 

Его ждут и победы, и слава,
и любовь, и страданья, и смерть…
А пока в ожидании сплава
он на дождь продолжает смотреть.
По дорогам нехоженым Африки,
по раскисшим дорогам  войны
гордость, пыль, да солдатские завтраки…
И дожди поливать не вольны.
Сквозь потоки мерещится разное:
с тонкой шеи слетающий шарф,
травы, копья, туземцы не праздные
и у озера грустный жираф.

 

Выбирая из тысяч проекций
слов одно, он в старании - царь,
Но страдание юного сердца
дождь не смоет вовеки с лица,
что, храня неприглядную бледность,
не устанет притягивать всех,
понимающих в лицах… Бесследно
сгинуть можно имея успех.
Что ещё ожидает за дверью
королевича?  Страхи дорог?
Лик луны? Роковое поверье?
Ему надо во тьму за порог.

 

Шаг в иные реалии лёгок.
Пуля – дура. Наездник – пиит.
Одержимым не нужно залога.
Пусть ресницы дракон опалит.
Что запомнится? Стать и осанка.
Дождь закончился. Всходит луна.
Мальчик меряет путь в парасангах
и не носит ещё галуна.
Чад войны, застилающий озеро…
Мальчик слышит: копыта стучат.
Нет,… осанка не станет вдруг позою,
если дождь перестанет молчать.

​

4/26/2017