Поезда уезжают на север.
Пароходы стремятся на юг.
Подымаются к небу посевы
в ожидании ветров и вьюг.
Серебром наполняется купол.
Чернота легче тягостных дум.
…Он бутылку ликёра откупорил
и писать начал, словно в бреду,
про далёкие страны и женщин,
про туманами скованный путь,
потому что иной не обещан.
Он мечту не боится спугнуть.

 

И не бред, и не боль, и не тайна,
и не сердца разбитого стук
подгоняют его непрестанно
на мундир сменить чёрный сюртук.
Не побег от любви и от быта,
не стремление к славе, не страх…
может просто тревоги избыток
что сгорает в нездешних кострах?
Так ведётся на этой дороге,
беспристрастной и вечно прямой,
несмотря на мосты и отроги.
Вновь отставлен ликёр на трюмо.

 

Он играет с судьбой не в орлянку.
Он от мыслей своих не бежит.
С парохода доносятся склянки.
Паровоз, разгоняясь, дрожит.
И не надо догадок, и лести,
и восторгов, подброшенных вслед.
Всё равно в его шкуру не влезете.
Жизнь не повод для праздных бесед.
Всё проходит: и слава, и горечь.
Меж бровями морщинки свежи.
И возникшие звуки не скроет
хвост тумана у вечной межи.

​

4/27/2017